Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Александрович Бушков — писатель, автор фантастических и детективных произведений. Родился в г. Минусинске Красноярского края 5 апреля 1956 года. Один из самых ярких и самобытных авторов современности. Являясь человеком энциклопедических знаний, он не получил высшего образования и сменил много профессий — до начала писательской карьеры работал почтальоном по доставке телеграмм, грузчиком, страховым агентом, рабочим геофизической экспедиции и, наконец, — сотрудником в газете Хакасского обкома партии и завлитом в Хакасском драмтеатре. В 1981 году в журнале «Литературная учеба» была опубликована первая повесть Бушкова, а в 1986 году в красноярском областном издательстве — первая книга.
Книги писателя изданы суммарным тиражом более 6 миллионов экземпляров. Его произведения определяют лицо современного авантюрно-приключенческого романа. О самом авторе известно чрезвычайно мало. Он отшельником живет в Красноярске и крайне редко путешествует. Несмотря на все это, Бушков остается одним из самых издаваемых авторов в России. Известность пришла к писателю в середине 90-х после выхода дилогии про Станислава Сварога — «Рыцарь из ниоткуда» — «Летающие острова», хотя писать он начал еще в конце 70-х. Новый виток популярности принесли автору детективные произведения, вышедшие из-под пера писателя во второй половине девяностых — «Пиранья», «Карташ» и другие...
отрывок из произведения:
...Справа покачивался перед стеклом черно-красный рыцарь в доспехах — купленный в Бельгии амулет. К приборной доске была прикреплена латунная полоска с красиво выгравированными буквами РОЛАНД. Так он называл свои темно-синие «Жигули», «ноль-седьмую». В ответ на хмыканье знакомых он отвечал, что не видит в этом ничего удивительного — дают же имена кораблям. Сначала с ним пытались спорить, потом перестали — знали, что он делает то, что считает нужным, не поддается чужим эмоциям (своим, впрочем, тоже) и не меняет однажды принятых решений и точек зрения. С ним вообще не любили спорить, и Гаранина это полностью устраивало — так называемым «своим парнем» он не собирался становиться. «Свой парень» в его понятии означало что-то общее с медузой — фигуру, ценимую лишь за полнейшую бесхребетность, — быть для всех одинаково приятным, не иметь врагов и укреплений, которые следует отстаивать до конца, несмотря ни на что.
Показалась деревня — десятка три домов, наполовину нежилых; смеркалось, горели редкие окна, слева промелькнула лежащая у забора корова, справа — трактор, поставленный к воротам (пришлось взять влево и объехать его). На лавочке за трактором прижались друг к другу двое, белела девичья блузка, и Гаранин по многолетней привычке анализировать сразу угадал парня — наверняка после армии, вернулся, изволите ли видеть, к родным пенатам, а здесь держит и белая блузка, и, скорее всего, плохо осознаваемая самим боязнь попробовать свои силы в широком и шумном внешнем мире.
Шевельнулось что-то вроде тихого презрения: он не любил таких людей. Он сам был из деревни, но не стыдился этого, как иные, наоборот. И не подчеркивал всячески, как опять-таки любят иные, но не забывал никогда. Маленькая деревня, институт, стройка, другая, и в тридцать — главный инженер строительства, известного не только в крае, — его что ни неделя поминала программа «Время», с ним прочно дружили газеты. Главный инженер, правда, без пяти минут, но встреча, ради которой он мчался в Крутоярск, расставляла все точки и в самом скором времени влекла за собой соответствующий приказ…